Лоран Илер: "Все лучшие рискуют"
Опубликовано: 28.08.2018
Лоран Илер, руководитель балета. Фото – Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко
Новый худрук балета Московского музыкального театра едва приступил к работе, но уже удивляет смелыми планами.
Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко совместил объявление планов с представлением Лорана Илера – нового худрука балета.
Первая сверстанная Илером премьера выйдет уже под занавес этого сезона. Вечер одноактных работ откроет «Сюита в белом», которой впервые вернется на родину великий хореограф Серж Лифарь. Его поддержат «Вторая деталь» Уильяма Форсайта и «Маленькая смерть» Иржи Килиана. В следующем сезоне у труппы три новые программы.
Наряду с новым «Дон Кихотом» в версии Нуреева (как хореограф он тоже будет поставлен в России впервые) будут выпущены два вечера одноактных балетов, в которых нашлось место Джорджу Баланчину, классикам ХХ в. Полу Тейлору и Охаду Нахарину, молодым Александру Экману и Марко Гёкке, а также мэтру московского театра Дмитрию Брянцеву.
– Вы были этуалью, репетитором, помощником руководителя Парижской оперы. Что заставило вас после 35 лет жизни в одном из главных балетных театров мира принять предложение второго по статусу московского театра?
– Искренне скажу: я очень счастлив здесь. Заботы танцовщиков мало отличаются во всем мире. Когда Антон Гетьман (генеральный директор театра. – «Ведомости») предложил мне возглавить балет, я согласился, увидев, что мы мыслим в одном направлении. Сейчас мы работаем рука об руку, и мне нравится это полное взаимное доверие.
Конечно, прежде чем подписать контракт, нужно было посмотреть труппу, и я дважды приезжал для этого в Москву. До этого мне никогда не приходилось бывать в Театре Станиславского. Я увидел красивый зал, большую сцену с большими техническими возможностями. А когда встретился с артистами, то почувствовал в них столько энтузиазма, энергии, что сразу понял: здесь можно сделать что-то хорошее.
– Вы сразу же предложили амбициозный вечер премьер, как выбирали для него балеты?
– Да, мне многие говорили: это так рискованно! А когда нам начинать, через два-три года? Нет, с куражом – вперед! Не нужно переоценивать танцовщиков и себя, но надо уметь рисковать. Я увидел, что у этой труппы есть душа.
Когда не так давно на гастролях в Германии у нас прямо во время спектакля получила травму прима-балерина и посреди действия за нее продолжила танцевать другая артистка, это показало, какие здесь сплоченные люди, как они умеют собраться в трудные моменты. Если это было возможно один раз, значит, будет возможно снова.
Моя сила в том, что я труппе доверяю. Три балета, которые мы выбрали для вечера, совершенно разные и в то же время хорошо друг друга дополняют. «Сюита в белом» позволит хорошо показать возможности труппы. Это, с одной стороны, классический балет. С другой – он демонстрирует технику, виртуозность, стиль – все то, что представляет труппу в лучшем виде.
Постановки Форсайта и Килиана созданы на 50 лет позже, но они уже тоже стали классикой. Когда у нас был кастинг на балеты Форсайта, я позвал всю труппу – солистов, кордебалет. И ассистент Форсайта сказал после этого, что тут спокойно можно сделать три состава. Для меня самого это явилось неожиданностью. Важно, чтобы новые работы давали такие открытия.
– Кто из хореографов, помимо представленных в будущем сезоне, вас интересует?
– Я, как Фома неверующий, не хочу открывать список. Кто для меня большой хореограф? Это тот, кто приносит в балет собственный взгляд. Сегодня много невероятно талантливых хореографов. Но, планируя сезон 2018–19 г., я сталкиваюсь с тем, что некоторые из них расписаны уже до 2020-го.
– Среди постановщиков будущих премьер есть и такие, кто работает в неклассических, небалетных техниках. Это не отпугнет публику?
– Здесь очень важно, что мы будем строить и как строить. Искусство существует не только для того, чтобы быть просто удовольствием, оно для того, чтобы задаваться вопросами.
Совершенно не верю в то, что русская публика консервативна: Москва – огромный культурный город, здесь все время что-то происходит, есть масса крупных театральных фестивалей. Чтобы зрители смогли подступиться к новой хореографии, надо дать им разные ключи. Публика – не застывшая статуя, она умеет двигаться вперед. Если предлагать ей нечто непривычное, постепенно ее восприятие будет меняться.
Я знаю, что Театр Станиславского благодаря своей истории и традициям всегда был в движении, в прогрессе. Просто нужно время и настойчивость. Я ехал в Москву, конечно, не для того, чтобы ставить классические балеты. Но и не для того, чтобы шокировать. Я приехал разделить с другими тот прекрасный опыт, который обрел сам, и сделать это с помощью прекрасных хореографов, которых намерен приглашать.
Все лучшие театры прошли через риск. Помню, в Парижской опере первые постановки Прельжокажа вызывали недоумение. А уже «Парк» принимали на ура.
– И все же балет Театра Станиславского всегда обладал собственным лицом. Приходится ли вам считаться с традициями?
– Что характерно, на мой взгляд, для этой труппы? Это реализм, разнообразие, театральность. Это традиция, заложенная Владимиром Бурмейстером, я ее уважаю и буду стремиться в нее вписываться.
Но нужно задавать себе вопросы: почему делаются новые постановки старых спектаклей, как сохранять уважение к традиции и в то же время расширять репертуар? Как продолжать работать с балетами, которым больше 100 лет, и как добиваться того, чтобы они оставались нам близкими, отвечали на запросы сегодняшней публики? Здесь у нас есть пример драматического театра. Давно известный текст он стремится рассказать по-новому.
– Вся балетная терминология построена на французском. Облегчает ли это ваше взаимопонимание с танцовщиками?
– Большая удача, что все знают, что такое battement tendu. Но в основном общению помогает английский. А я хочу научиться говорить по-русски. Перед тем как приехать в Москву, я начал брать уроки.
Но здесь за полгода надо было составить программу на этот сезон и следующий, узнать труппу, репертуар – это было в приоритете. Но я не сдамся и выучу! Тем более что у меня контракт на пять лет. И я обожаю музыку этого языка.
Анна Галайда,”Ведомости”