Главная Новости

ARTandYou.ru - События - Директор Музея русского импрессионизма: "Нам захотелось сконцентрироваться на таком феномене, как импрессионистическая стилистика в русском искусстве".

Опубликовано: 29.08.2018

Директор Музея русского импрессионизма Юлия Петрова.

В Москве, на территории бывшей кондитерской фабрики Большевик, открывается Музей русского импрессионизма. Его основатель – бизнесмен, коллекционер и меценат Борис Минц. Музей станет одним из самых крупных и технологичных частных музеев столицы. Помимо выставочных площадок проект будет включать кинотеатр, мультимедийную зону, кафе, магазин с сувенирной и книжной продукцией и многое другое. Чтобы обсудить, что создатели музея понимают под русским импрессионизмом, какие выставки будут представлять публике, какова стратегия музея на культурной карте столицы и мира и так далее обозреватель artandyou.ru Елена Рубинова встретилась с директором музея Юлией Петровой накануне открытия музея. 

 

Русский импрессионизм”– это новый искусствоведческий феномен или стилистический ориентир? Как появилась эта комбинация слов в названии музея? Ведь термин “импрессионизм” для русского и советского искусства, тем более, звучит непривычно, а многие считают, что и не вполне корректно.

Мы изначально отдавали себе отчет, что с искусствоведческой точки зрения название для музея выбрано спорное, и что, наверное, в наш адрес будет много вопросов и критики, но пошли на это. Мы решили, что если придется объяснять свою позицию, будем объяснять. Феномен русского импрессионизма возник в 80-е годы 19 века, но, разумеется, говоря о русском искусстве, нельзя утверждать, что кто-то из наших художников – импрессионист до мозга костей, это не так. Но в творчестве большинства живописцев рубежа веков были импрессионистические периоды – иногда совсем короткие, как, например, у авангардистов – скажем, Ларионова, Малевича, или у членов «Бубнового валета», допустим, у Кончаловского. У кого-то импрессионистическая стадия занимала два-три года, кто-то в этом направлении жил гораздо дольше, одни его перешагивали, находя себя в ином, а другие, наоборот, приходили к этим пробам позднее.

То есть, вы как раз подтверждаете, что это не что иное, как стилистический ориентир? Русский импрессионизм – это прежде всего чьи работы?

Да, «стилистический ориентир» - тоже хорошая формулировка. Именно поэтому в нашей экспозиции так причудливо сочетаются Коровин с Набалдяном, Пименов с Серовым, Жуковский с Туржанским – мы говорим не о стиле или течении с четко определенной платформой, но о феномене существования импрессионистической стилистики в русском искусстве.

Какие титульные работы, представляющие такую стилистику, будут представлены у вас в музее?

Например, потрясающее полотно Богданова-Бельского. Этот художник не всегда работал в импрессионистической манере, но та работа, которую мы вешаем в центр своей экспозиции, абсолютно импрессионистична. Пять работ, которые мы выбрали для “Музыкальной прогулки”, написанной Дмитрием Курляндским, кажутся нам наиболее привлекательными, и они тоже могут стать титульными. Кроме них, возможно, что такой работой станет портрет “Девочки в матроске” Михаила Шемякина . Если говорить с практической точки зрения, то на обложку нашего каталога мы поставили работу Николая Клодта и, наверное, она раньше других станет узнаваемой. Скорее всего быстрая популярность ждем произведения, которые мы чаще показываем на выставках – вещи Юрия Пименова , работа Бориса Кустодиева “Венеция”. А так вообще жизнь покажет, что выберут зрители.

МРИ, Юрий Пименов, Мокрые афиши. 1973 год.

Заявлено, что основу постоянной  коллекции составят примерно 70 работ из собрания основателя музея Бориса Минца? Как происходил отбор для постоянной экспозиции музея?

Коллекция Бориса Минца намного шире, чем собрание и тематика музея: в ней есть, к примеру, графика мирискусников, которая, при всей ценности и моей собственной любви к ней, тематически не подходит к музею. Есть и современное искусство, к примеру Кабаков, он тоже остается за рамками музея. В музейное собрание вошли те вещи, которые нам подходят стилистически и тематически. Отбор в какой-то мере продолжается, поскольку формирование ни музея, ни коллекции не останавливается, и я надеюсь, что этот процесс дополнения музейного собрания будет идти еще долго. С коллекцией Бориса Минца я знакома давно, поэтому ее структура и наполнение были мне хорошо знакомы и понятны, и выбрать вещи для музея было несложно.

Музей заявлен как очень современный во многих отношениях – архитектура, оснащение, концепция. Кто занимался разработкой концепции музея и взят ли был в качестве модели какой-то определенный музей или это некий синтез?

Когда мы начали работать над проектом музея – это была новая сфера и для меня, и для Бориса Иосифовича – и мы, разумеется, обратились к специалистам, консультантам – команде Lordculture. Их специалисты много раз приезжали в Москву, смотрели пространство, изучали коллекцию, мы долго обсуждали, что же хочется получить на выходе. Ни на какой конкретный музей мы не равнялись, хотя да, много поездили и посмотрели, что, где и как устроено. Изначально мы ставили себе цель создать музей, в котором была бы возможность делать интересные временные проекты. Если говорить о каких-то образцах, то большое впечатление на нас произвела парижская Пинакотека и ее команда: именно тем, какие безупречные выставочные проекты они собирают, насколько неожиданные они строят экспозиции. Кстати, во Франции тоже есть некоторая конкуренция между частными и государственными организациями, и некоторые государственные музеи даже отказывались с ними работать. Но из этой западни Пинакотека выходила с честью. Смотреть на то, как они это делают и думать, что, возможно, мы тоже сможем собирать однажды что-то подобное, было очень приятно.

МРИ. Борис Кустодиев. Венеция. 1913 год.

Тема русского импрессионизма сразу звучит как очень яркий "экспортный продукт", но не будет ли тема русского импрессионизма ограничивать вашу выставочную деятельность?  Какие зарубежные выставки у вас в планах? Насколько мне известно еще в прошлом году музей начал свою выставочную активность? 

Название «русский импрессионизм» описывает постоянную экспозицию музея. Временные же выставки могут быть посвящены и современному, и классическому искусству, и русскому, и западному, главное чтобы уровень был высоким. Если говорить о представлении русского искусства за рубежом, то это для нас очень важно. Ни для кого не секрет, что марка русского искусства – это икона и авангард. Нам очень хочется вместе с коллегами из других музеев эту ситуацию изменить: обратить внимание зарубежной публики и на другие яркие периоды в нашей живописи. Русскую живопись второй половины XIX века временами называют вторичной, но она очень интересна и способна удивить западного зрителя. В 2015 году мы провели выставку части своего собрания в Венеции, затем нас пригласили принять участие в праздновании Дней русской культуры в Германии. И Музей Августинцев во Фрайбурге, где проходила выставка, подписал с нами договор на три недели, но через некоторое время предложили продлить экспозицию на все лето – к ней был большой интерес публики.

В некотором смысле похожую задачу с периодом соцреализма ставит себе и Музей Русского Реалистического Искусства, в том числе с русским “суровым стилем" , чтобы разбавить то, что хорошо известно малоизвестным. Не будет ли в этом смысле ваш музей конкурировать с МРРИ?

Да, в чем-то наши задачи пересекаются, хотя ниши у нас разные. Здесь сложно провести четкую границу, в каких-то именах пересечения неизбежны, иногда мы даже конкурируем за приобретение тех или иных работ. В собрании ИРРИ есть полотна, которые могли бы украсить и наши выставки. У нас пока не было совместных проектов, но отношения дружеские. Кстати, поскольку как музей ИРРИ старше нас, мы уже несколько раз обращались к ним за практическими рекомендациями, и директор Надежда Степанова всегда откликается.

МРИ. Петр Кончаловский. Каток Динамо. 1948 год. 

Какие сюрпризы ожидают посетителей музея и в смысле искусства, и в смысле технологических решений? Кроме современного архитектурного решения самого здания наверняка задействованы и самые последние музейные технологии?

Мы постарались оснастить здание так, чтобы в нем было комфортно и картинам, и зрителям, и работающим специалистам. В частности одна из наших находок, о которой нам часто приходится рассказывать – это огромный подъемный стол, позволяющей машине с картинами опускаться прямо внутрь здания на -1 этаж, где уже в климатической зоне происходит разгрузка и размещение картин в хранилище. Но это оборудование от глаз зрителей скрыто. Зато первое, что увидят наши гости в холле музея – особая видеоинсталляция «Дышащие полотна» американского видеохудожника Жана-Кристофа Куэ, созданная на основе наших картин.

А что представляет собой эта видеоинсталляция?

Наши гости увидят сложную конструкцию из множества экранов, расположенных под разными углами – на них проецируется особым образом снятый контент. У Жана-Кристофа интернациональная американо-европейская команда, работа которой заняла почти два года.

Кроме того, мы запланировали для наших посетителей мультимедиа зону, которая возьмет на себя и развлекательную, и, что еще важнее, образовательную функцию. Как работает художник? Чем он пользуется? Что такое мастихин? По каким принципам сочетаются цвета? По каким законам ложатся блики? На все эти вопросы можно будет найти ответы – визуально это будут 4 пространственных объекта, с которыми можно взаимодействовать.

В качестве музыкальной визитной карточки музея заявлен цикл «Музыкальная прогулка» Дмитрия Курляндского, специально написанный под открытие музея, и это сразу вызывает реминесценции с Мусоргским, но в 21 веке. Такая музыкальная составляющая – это тоже часть основной концепции музея?

Пять музыкальных произведений, которые Дмитрий Курляндский написал для нашего музея, посвящены пяти разным картинам из разных времен – от Валентина Серова до Петра Кончаловского. Курляндский сделал, я бы сказала, акустическую проекцию этих картин. Музыкальные произведения, созданные им, если разложить их, состоят не только из собственно музыки, но и из звукового ряда, который мог бы окружать художника в момент создания картины. Дмитрий Курлянский – авангардный композитор и  дополнить музыку звуками была его идея. Мы это поддержали, ведь это дополнило восприятие картин. После открытия музыка останется в музее, и, конечно, будет представлена в аудиогиде, и будет сопровождать наши выставки.

Какую исследовательскую и просветительскую деятельность планирует вести музей? Какие ближайшие планы уже заверстаны?  

Мы открываемся в мае выставкой Арнольда Лаховского “Очарованный странник" и делаем упор именно на его поездки и работу в Палестине, в Европе, в Америке и России. После этого осенью мы освобождаем весь музей под проект Валерия Кошлякова. Насколько я знаю, именно эту программу художник планирует потом показать на архитектурной Биеннале в Венеции. А затем зимой 2017 года мы открываем выставку художницы Серебряного века Елены Киселевой – живописец уровня Бродского и Головина. Что касается зарубежных проектов, как раз пока у нас будет проходить Кошляков, наша постоянная экспозиция поедет в Софию. Есть у нас планы и на 2017 год, но давайте пока откроемся.

Интервью: Елена Рубинова

© 2016 artandyou.ru и авторы

rss