Аркадий Ипполитов: «Крещение — Петербург — авангард»
Опубликовано: 28.08.2018
Выставка «Roma Aeterna. Шедевры Пинакотеки Ватикана. Беллини, Рафаэль, Караваджо» в Государственной Третьяковской галерее открылась в ноябре позапрошлого года, ответную обещали через год, но она состоится через два — в ноябре в рамках программы «Русских сезонов» в Италии. Изначально на выставке хотели показать живопись Александра Иванова, потом — русское искусство XIX века. Теперь она называется «Русский путь. От Дионисия до Малевича».
У выставки долгая и, как я понимаю, нелегкая история. Сначала хотели показать Александра Иванова, а теперь будет избранное — от Дионисия до Малевича. Перемена связана с желанием сделать выставку привлекательной для зрителей? «Малевич» лучше звучит, чем «Иванов»?
Ватиканская выставка — точнее, теперь уже их две, — долгая история. Изначально о совместной выставке с Ватиканом договорились Михаил Швыдкой и посол России в Ватикане Александр Авдеев. Швыдкой обратился к Зельфире Трегуловой, тогда возглавлявшей РОСИЗО. Выставка подразумевалась одна, и она должна была быть совместной. Первая идея — картины Ватикана и библейские сюжеты в русской живописи XIX века. Получалось вяло. Тогда Трегулова предложила мне что-то придумать. Я, предупредив, что это проект грандиозный, но вряд ли выполнимый, предложил идею «Рафаэль и Иванов». Она обсуждалась на совещаниях директоров музеев и понравилась итальянцам. Это был первый вариант. Он муссировался, непонятно было, делаем или нет, как вдруг в сентябре 2015 года Зельфира Исмаиловна сообщила мне, что выставка разделилась, что Ватикан готов послать свои вещи в Москву отдельно, и предложила быть ее куратором.
Тогда же договорились об ответной выставке?
Да, параллельно велись переговоры об ответной выставке. Первоначальная идея послать библейские сюжеты в исполнении русского XIX века была отвергнута: не слишком выразительно. Также не хотелось просто собрать шедевры, как это было на выставке «Россия!» в Музее Гуггенхайма. Тогда Трегулова соединила меня с Татьяной Юденковой и Татьяной Самойловой, кураторами, соответственно, живописи XIX века и иконописи. Мы засели, и в результате родилась идея показать, так сказать, духовный путь русского искусства. В России искусство никогда не рассматривало искусность как цель. Канон в русской традиции всегда важнее «маэстрии». Это определяло иконопись, в которой индивидуальные физические качества были гораздо менее важны, чем ее надындивидуальное метафизическое значение. Результатом стало то, что в XIX веке в русской критике появилось определение «главная картина». Под ним подразумевалась не просто живописная работа высокого качества и веха в художественной жизни, но важнейшая веха на духовном пути нации. При этом мастерство и качество живописи не то чтобы отрицались, но уходили на второй план в сравнении с духовной значимостью произведения.
И какие же картины оказались главными?
Главные картины воспроизводятся в учебниках, их знает — или должен знать — каждый школьник, они отпечатываются в сознании как матрицы национальной идентичности и сопровождают тебя, хочешь ты этого или нет, всю жизнь в многочисленных воспроизведениях, лозунгах, рекламах и карикатурах. Вот выставку таких главных картин, соединяя иконопись с XIX и XX веком, мы и собрали.
Что же вы отобрали на выставку и сколько их, этих главных картин, увидит Ватикан?
Всего 56 работ, от Дионисия до Малевича. Будет прекрасная иконопись, «Явление Христа народу» Иванова в варианте Русского музея, «Тройка» и «Утопленница» Перова, «Христос в пустыне» и «Неутешное горе» Крамского, «Не ждали», «Крестный ход в Курской губернии», «Перед исповедью» Репина, «Над вечным покоем» Левитана и «Демон сидящий» Врубеля, Филонов, Кандинский, Малевич, Петров-Водкин, Кустодиев и черт в ступе. Все это размышление о русскости русского искусства.
Путь от Дионисия к Малевичу занял пять веков. Отметьте основные этапы этого пути. И как бы вы его коротко охарактеризовали?
Основные этапы пути: крещение — Петербург — революция. Сам путь я бы кратко описал, используя уже сделанную до меня, Тютчевым, характеристику: «Удрученный ношей крестной, / Всю тебя, земля родная, / В рабском виде Царь Небесный / Исходил, благословляя».
Насколько вам удается собрать оптимальный или идеальный состав экспозиции? Чего в ней не будет по объективным причинам, но должно быть?
Могу сказать, что нам — благодаря стараниям Зельфиры Трегуловой — удалось достать на выставку все, что хотелось. Это было непросто.
Ехать в Ватикан со своим искусством ответственно, если не рискованно.
Выставка должна располагаться ни больше ни меньше как в правой колоннаде базилики Святого Петра, называемой Браччо ди Карло Маньо, крыло Карла Великого, то есть в святая святых европейской духовности, искусства, истории. Это обязывает.
Все же, что ваша выставка должна подчеркнуть: особый русский путь или всемирную отзывчивость русского искусства? В первую очередь русский путь. Первое название, пришедшее мне в голову для русской выставки, было La Russia è fatta a modo suo, что является каноническим итальянским переводом строк Тютчева «У ней особенная стать» из известного четверостишия, а в обратном переводе на русский дословно значит: «Россия сделана на свой, особый лад». Сначала итальянцам название понравилось, но потом они сообразили, что баннер на Пьяцца Сан-Пьетро с La Russia è fatta a modo suo — это слишком, и попросили название поменять. В общем-то, правильно сделали: тютчевские строчки, хотя и прекрасны, давно скомпрометированы их неуемным цитированием кем ни попадя, так что высшее начальство даже успело их переврать на каких-то торжествах. Тогда я предложил новый вариант, и выставка стала называться Pellegrinagio della pittura russa. Da Dionisij a Malevič, а по-русски — «Русский путь. От Дионисия до Малевича».Статью в каталог выставки пишет Ольга Седакова, вы обозначили ей тему — какую? И почему обратились именно к этому автору?
Приглашение Ольги Александровны было моим решением. Его безоговорочно приняли и директор Третьяковской галереи, и все сотрудники. Статья заказывалась как свободное эссе одного из главных мыслителей нашего времени, занявшего место Сергея Сергеевича Аверинцева. Ольга Седакова — олицетворение экуменизма в лучших его проявлениях, имя, хорошо знакомое Ватикану. К тому же она прекрасный писатель об искусстве. Я, конечно, никакой темы не обозначал, а послал ей список произведений и свою предварительную концепцию. То, что Ольга Александровна согласилась сотрудничать, было нашим большим достижением и доказывало: то, что мы придумали, — стоящая вещь. Ее статья не единственная в каталоге, будут еще статья Татьяны Юденковой и моя. А также прекрасные, очень большие тексты к картинам, написанные сотрудниками Третьяковской галереи.